Лялька Пятьдесят, часть 2
Написано мелом на дверях: «портной». Да только нет здесь никакого портного. И никогда и не было. А живет здесь Авдотья-спекулянтка. У ней закрытое мелочное заведение. Она и написала мелом на дверях для отвода глаз.
К этой-то бабке Авдотье и пошел Максим.
В дверь, где мелом «портной» сказано, постучал условно. А когда открыли ему дверь – так сразу покосился весь Максимкин план.
Не Авдотья, а муж бабки Авдотьи стоял перед Максимом.
Шагнул Максим за порог, лопочет непонятное. Сам соображает, как и что. Покосился план, да и только. Не вовремя приехал чортов муж…
Говорит Максимка глупые слова:
– Отпусти, – говорит, – бабка Авдотья, на десять косых…
Усмехнулся бабкин муж и в комнату пошел. А Максим за ним.
Бабкин муж веса ставит, а Максимка примеряет: как и что. Да только покосился план, мыслимо ли сразу лазеечку найти.
А бабкин муж интересуется:
– Какого же тебе товарцу, кавалер?
– Разного товарцу отпусти…
– Из кисленького, может быть, – интересуется, – капусточки?
– Из кисленького, бабка Авдотья.
Стал тут бабкин муж капусту класть из кадочки, а Максим метнул сюда-туда глазом. Максим схватил гирьку и трехфунтовой гирькой тюкнул по голове бабкиного мужа.
Рухнул бабкин муж у кадочки. В руке вилка. На вилке капуста.
А Максим к прилавку. На прилавке – ящик с деньгами. Шарит Максим – в пальцах дрожь. Вытащил деньги, да маловато денег. Где же такое – денежки? Роет Максим по комнате – нету денег. А в руки все ненужное лезет, – гребенка, например, или блюдечко.
– Тьфу, бес, – где же денежки?
А в дверь на лестнице кто-то постучал условно.
Прикрыл Максим бабкиного мужа рогожкой. И к двери подошел. Слушает. Открыть, не открыть? Открою.
Сердце успокоил и дверь открыл.
Малюсенький вошел старичок и тоненько сказал:
– Бабку бы Авдотью мне…
А Максим старичку такое:
– Нету, старичок, Авдотьи. Иди себе с богом. Иди, сделай милость.
Сказал это и видит: гирька трехфунтовая в руке. Испугался Максим, что старичок гирьку заметит, пихает ее в карман, прячет гирьку-то, а старичок бочком, бочком и протискался тем временем в комнату.
– Подожду, – говорит, – бабку Авдотью. У бабки Авдотьи славная картошечка… Э, да у ней и капустка, наверное, славная. Да. Ей-богу, славная капустка…
И такой говорун, научный старичок, Максимке бы с мыслями собраться, а старичок такое:
– Ну, хорошо, человеку все бесплатно… Согласен. Да только, на мой научный взгляд, общественное питание – это уж, извините, это сущий вздор и совершенно ложные слова. На все согласен, а тут уж к бабке Авдотье пойду. Не могу… Извините… Я, скажем, головой поработал – рыбки захотел: фосфор в рыбке. Ты языком поболтал – молочную тебе диэту… А вы говорите – общественное питание. Из корыта… Да-с, молодой человек, на все соглашусь, а уж бабку-то Авдотью мне оставьте… Совершенно ложные слова.
– Да я ничего, – оробел Максимка.
И в коридор вышел. А там на лестницу, да по лестнице да вниз через три ступеньки.
На улицу вышел, нащупал деньги в кармане.
– Эх, мало денег! Где ж такое были денежки? И пошел покачиваясь.